185. Настоящий вопрос

Настоящий вопрос — только капсула, скрывающая ответ, жесткая внешняя оболочка, защищающая мягкий ответ… Только кожура, покрывающая семя.

Девяносто девять  вопросов из ста просто вздорны, из-за этих девяносто девяти вам не удается найти по-настоящему ценный. Эти девяносто девять с шумом и гамом толпятся вокруг вас, кричат и галдят, и настоящему вопросу не удается в вас возникнуть. Голос настоящего вопроса бесшумен…едва слышим, а эти ненастоящие — величайшие крикуны и пройдохи. Из-за них вы не можете задать правильный вопрос и найти правильный ответ.

Узнать, что вздор есть вздор — глубокое понимание. Тогда вздор выпадает у вас из рук — потому что, зная, что держите в руках вздор, вы не сможете держать его долго. Самого понимания, что это вздор, достаточно, чтобы ваши руки стали пустыми, а когда ваши руки пусты, и в них нет вздора, остается только один вопрос — настоящий вопрос.

И красота в том, что если остается только один настоящий вопрос, ответ близок…Внутри самого вопроса. Ответ — в самом центре вопроса.

 

184. Величайшая амбиция

Каждое человеческое существо — нерожденная любовь; отсюда его страдание и тоска. Семя не может быть удовлетворено, оставаясь семенем. Оно хочет стать деревом, хочет играть с ветром, хочет тянуться к небу — оно амбициозно!

Каждое человеческое существо рождается с величайшей амбицией — амбицией расцвести в любовь, вырасти в любовь. И я вижу каждое человеческое существо как возможность, потенциал, обещание. Чему-то неслучившемуся еще предстоит случится, и пока оно не случилось, не может быть никакой удовлетворенности и покоя; только агония, страдание, несчастье.

Только когда вы достигнете цветения, только когда почувствуете, что теперь осуществлены — стали тем, ради чего родились, достигли своего предназначения, и ничего большего не осталось, только когда в осуществленности амбиция исчезла без остатка, — человек блажен… никогда не прежде.

 

183. Органическое единство

Если вы не интегрированы в целое, ни в чем, что вы делаете, не может быть подлинной целостности; сделанное вами будет только собрано искусственно. И результат этого искусственного соединения будет механическое единство, не органическое единство.

Можно собрать машину — но нельзя таким же образом собрать цветок; цветок нужно вырастить. Ему свойственно органическое единство, внутреннее единство — в нем есть центр, и центр является первым, за ним следуют лепестки. В механическом единстве сначала являются части, потом целое. В органическом единстве первично целое, части вторичны.

Можно писать поэзию, в которой нет ничего поэтического.  Можно написать рассказ без всякого центра — много шума из ничего…сказку дурака, где много ярости и звонких фраз, но смысла нет.

Смысл исходит от человека,  поэта; смысл не в поэзии. Если поэта что-то переполняет, его поэзия становится сияющей, озаряется светом, и в ней появляется некое тонкое единство. Она пульсирует жизнью, у нее есть сердце, и это сердце бьется… можно услышать биение сердца. Тогда поэзия живет и растет, продолжает расти. Она почти как ребенок, которого вы родили, — вы умерли, может быть, но ребенок продолжает расти. Настоящая поэзия продолжает расти, даже когда поэта больше нет. Так продолжают жить Калидас или Шекспир. В поэзии есть нечто органическое; она не просто сложена из частей.

 

182. Подвижность

Хорошо заниматься многими вещами. Если человек всегда делает одно и то же, ничего другого, он костенеет, и ему становится трудно измениться.

Очень хорошо, что люди меняют одну работу на другую; это позволяет им сохранять подвижность. Лучший мир будет более текучим, чем теперь, и люди должны будут постоянно, чтобы ничто не застывало и не коснтенело, — костность болезненна.

Всякая новая работа, всякий новый проект вносит в существо новое качество — и делает вас богаче.

 

181. Помнить

Все божественно! Пусть это будет для вас первейшей основой — это может изменить вас полностью.

Естественно, много раз вы забудете, что все божественно. Не беспокойтесь: как только вы снова вспомнили, продолжайте помнить. Не раскаивайтесь, что на час забыли. Это естественно… такая старая привычка; многие жизни мы жили с этой привычкой. Это так естественно. Не чувствуйте себя виноватым. Если хотя бы несколько секунд в двадцать четыре часа вы можете помнить, этого достаточно — так велик потенциал истины, так она сильна, что одной ее капли достаточно, чтобы разрушить весь мир неистинного. Одного луча света достаточно, чтобы рассеять тысячелетнюю тьму.

Таким образом, вопрос не в количестве, помните. Вопрос не в том, чтобы помнить двадцать четыре часа в сутки — да и возможно ли это? Но когда-нибудь вдруг вы увидете, что невозможное стало возможным.

 

180. Психологическая болезнь

Патология в человеке существует потому, что нам предназначено выйти за пределы, превзойти человеческое. Если вы не можете выйти за пределы человеческого, возникает патология. В вас есть внутренняя способность к этому, но если вы не дадите ей реализоваться, она обратится против вас и станет разрушительной.

Все творческие люди опасны, потому что, если им не позволить творчество, они станут разрушительными.

Человеческие существа — единственные на Земле животные, способные к творчеству; ни одно животное не способно к творчеству. Животные просто живут, их жизнь развивается по определенной программе, и они никогда не сбиваются с предназначенного им пути. Собака живет собакой и умирает собакой. Она никогда не пытается стать буддой, но конечно, и не сходит с ума, не становится Адольфом Гитлером. Она просто идет по накатанной колее. Она очень консервативна, ортодоксальна, буржуазна; все животные, кроме человеческих существ буржуазны.

В человеческих существах есть нечто эксцентричное. Им хочется что-то сделать, куда-то попасть, кем-то быть; если же этого им не позволить, если они не смогуть быть розой, то захотят быть сорняком, — но они хотят чем-то быть. Если они не смогут быть буддами, они станут преступниками. Если они не смогут создавать поэзию, они будут создавать кошмарные сны. Если они не смогут расцвести сами, то не позволять расцвести никому другому.

 

179. Страдание

Природа предназначила каждому быть императором. Природа создает только королей и королев, но мы никогда этого не принимаем. Кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Блаженство — единственный критерий того, приближаетесь вы к достижению истины или нет. Чем ближе вы подходите к истине, тем более становитесь блаженны; чем дальше вы от истины, тем больше становится страдания. Страдание — не что иное, как расстояние от истины; блаженство — степень приближения, близость. Когда человек становится с истиной одним целым, это высшее возможное блаженство, которое нельзя отнять, потому что расстояние исчезло, всякое пространство между вами и истиной исчезло.

Истина существует во внутреннем центре нашего существа, но мы существуем на его периферии. Мы  живем на задворках, совершенно забыв дворец. Мы украсили небольшое крыльцо и думаем, что больше ничего нет. Мы нищие, сами осудившие себя на нищету. Природа предназначила каждому быть императором. Природа создает только королей и королев, но мы никгода этого не принимаем — кажется,это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мы счастливы в своем страдании. Страдание дает нам нечто — и это эго. Страдание дает эго, блаженство его отнимает.

Нам хочется быть, хотя бы и в страдании, но мы не хотим исчезнуть. Но такова ставка в игре: человек должен исчезнуть, и только тогда возможы блаженство и истина.

 

178. Ответственность

С этого момента начните мыслить в таких терминах: вы служите причиной своей жизни, своего мира. Вот смысл духовного поиска: принятие полной ответственности за собственное существо.

У страдания нет внешней причины — причина внутри. Вы всегда складываете с себя ответственность, но внешнее служит только предлогом.

Да, страдание вызывается внешними поводами, но ничто внешнее его не создает. Когда вас оскорбляют, оскорбления приходят снаружи, но гнев — у вас внутри. Гнев не вызывается оскорблением, не возникает вследствие оскорбления. Если бы внутри вас не было энергии гнева, оскорбление осталось бы бессильным. Оно бы просто прошло мимо, не обеспокоив вас.

Вне человеческого сознания нет причин; причины существуют только внутри вас. Вы сами причина всего в своей жизни, и понять это — значит понять одну из самых  фундаментальных истин. Понять это — значит начать путешествие трансформации.

 

177. Что дальше?

Пока вы что-то делаете: создаете скульптуру из дерева или камня, рисуете — вы в этом теряетесь. В этом ваша радость, медитация. Но когда работа кончена, естественно, вы возвращаетесь в ум, и ум начинает спрашивать: «Какой смысл?»

Говорят, когда Гиббон закончил свою всемирную историю, он заплакал. Он работал над ней тридцать лет, работал и работал день и ночь, год за годом. На сон ему оставалось только четыре часа, каждый день — двадцать часов работы. Закончив, он заплакал. Его жена не могла поверить своим глазам, ученики онемели от изумления.

«Почему ты плачешь?» — спросили они. Все довольны, работа выполнена, величайший исторический труд завершен. Но он плакал: » Что теперь я буду делать? Мне конец!»  И через три года он умер; ему ничего больше не оставалось делать. Он всегда оставался молодым; в тот день, когда работа была окончена, он состарился. Это случается с каждым творцом. Живописец вкладывает в живопись столько страсти, что, когда картина окончена, возникает чувство: » Что дальше? Зачем я это сделал?» Нужна огромная осознанность, чтобы видеть, что радость живописи содержится в самой живописи. Результата нет — цель и средство не отдельны.

Если вы чем-то наслаждаетесь, вся суть в этом; не просите ничего другого. Что еще нужно? Достижение свершается в самом процессе. Благодаря ему вы выросли; вот в чем достижение. Благодаря ему вы стали глубже; вот в чем достижение. Вы подошли ближе к центру своего существа; вот в чем достижение. Если вы осознанны, чувство бессмысленности исчезнет.

 

176. Планетарное существо

Землю ничто не разделяет. Индия и Пакистан, Англия и Германия существуют только на картах, и эти карты созданы политиками, сумашедшими, одержимыми властью. Вся эта Земля — ваша.

Нужно ли себя с чем-то отождествлять? Нужно ли себя ограничивать такой маленькой территорией? Нужно ли себя ограничивать политикой? Заявите свои права на все наследие Земли. Эта Земля — ваша. Станьте планетарным существом из существа национального. Забудьте об Индии и Англии, думайте обо всем земном шаре. Думайте обо всех  и каждом как о братьях и сестрах; они действительно вам братья и сестры!

Будучи, например, индийцем, вы противопоставляете себя всем остальным. Неизбежно: как иначе вы определите свою принадлежность к индийской национальности? Вы против Китая, против Пакистана, против пятого и десятого; всякое отождествление в самой основе против. Если вы за что-то, естественно, вы против чего-то другого. Не будьте за и против — просто будьте. Есть множество более интересных вещей, о которых можно думать. Вы не спрашиваете: » С какой болезнью мне лучше себя отождествлять — с туберкулезом или раком?» Вы этого не спрашиваете; а эти национальные отождествления точно туберкулез или рак.

В лучшем мире не будет никаких стран, в высшем мире не будет никаких религий — достаточно просто быть человеческим существом. И однажды человеку предстоит выйти за пределы даже человеческого — тогда он становится божественым. Тогда даже эта Земля слишком мала, чтобы вас вместить, тогда звезды — тоже ваши, вся эта вселенная — ваша. А когда человек становится вселенским, он достиг.

 

175. Когда есть чем поделится

Любовь — отношения между вами и кем-то другим. Медитация — отношения между вами и вами. Любовь обращена вовне; медитация обращена вовнутрь. Любовь — это то, чем делятся. Но как вы можете делиться любовью, если, прежде всего, у вас ее нет? Чем вы будете делиться?

У людей есть гнев, у людей есть ревность, у людей есть ненависть, и под именем любви они начинают этим делиться, потому ничего другого у них нет. Когда медовый месяц кончится, и вы снимите маски, и откроется реальность — чем тогда вы будете делиться? Тем, что у вас есть. Если гнев, значит, гневом, если собственничество, значит, собственничеством. Тогда начинается борьба, конфликты и ссоры и каждый пытается подчинить себе другого.

Медитация даст нечто другое, возможность делиться чем-то другим. Медитация даст вам качество, энергию, которая может стать любовью, когда что-то вас с кем-то связывает. Обычно у нас этого качества нет. Нет ни у кого. Его нужно создать. Любовь- не что-то такое, с чем вы рождаетесь. Это нечто такое, что вам предстоит создать; нечто такое, чем вам предстоит стать…Борьба, усилие и великое искусство.

Когда вы переполняетесь любовью изнутри, вы можете делиться. Но это возможно, только если вам удастся прийти к согласию с собой. А медитация есть не что иное, как способ научиться согласию с собой.

 

174. Тщетность

Все тщетно. Это нужно понять. Без этого понимания вы всегда будете оставаться в иллюзии. Все тщетно, в жизни нет никакого продвижения, никакого совершенствования, потому что жизнь существует вечно… жизнь уже совершенна.

Все, что вы пытаетесь сделать, чтобы усовершенствовать жизнь, тщетно, но на осознание этого требуется время. Когда вы чувствуете, что никуда не движетесь, можно сделать две вещи. Можно изменить образ жизни — и на несколько дней снова вы переживете медовый месяц, с его надеждами, желаниями и амбициями; и снова оживет возможность завтра. Но через некоторое время вы осознаете, что завтра не бывает. Снова вы никуда не движетесь, и снова жизнь стала обыденной.

Точно то же происходит, когда вы любите женщину или мужчину. Медовый месяц кончился — любовь прошла. К концу медового месяца вы снова беспокойны, вы ищете новую любовь. Таким образом вы можете продолжать жить от одного медового месяца до другого, но это не поможет. Нужно будет осознать, что в жизни достигать нечего. Жизнь не ориентирована на достижение цели. Жизнь вечно здесь и сейчас. Она уже совершенна. Она не может быть улучшена вашими силами.

С этим сознание сразу же оказывается, что нет будущего, нет надежды, нет желания, нет амбиций. Вы переживаете этот миг, им наслаждаетесь, ему радуетесь.

 

173. …в игру

Играйте свою роль, наслаждайтесь ею — это так забавно. Но относитесь к ней легко. Она не стоит того, чтобы беспокоиться.

Какую бы роль вы ни играли в определенных обстоятельствах, играйте ее всеми силами, всем потенциалом,  играйте ее тотально. Но как только она окончена — неважно, добились вы успеха или провалились, — не оглядывайтесь, двигайтесь дальше. Есть и другие роли, которые вам предстоит сыграть. Успех или провал ничего не значат; существенно только сознание, что все есть игра.

Когда ваша жизнь наполняется осознанностью, вы освобождены, и ничто вас не сковывает, и вы больше ни к чему не привязаны. Теперь ничто не может вас поработить. Вы носите маски, но теперь знаете, что это маски; не считайте их своим подлинным лицом. И можете снять любую маску, потому что теперь знаете, что это маска — и не более. Ее надевают и снимают. Теперь вы можете также знать свое подлинное лицо. Тот, кто осознает, что жизнь — игра, знает свое подлинное лицо. А знать свое подлинное лицо — значит знать все, что только стоит знать.

 

172. Играя…

Научившись играть роли, вы становитесь от них свободны.

Какая трудность в том, чтобы играть роль? Трудности возникают потому, что вы привязаны к определенной роли — считаете ее своей личностью. Все время играя одну и ту же ро
ль
,
теперь вы отождествились с ней настолько, что любая другая кажется невозможной. Нужно будет ослабить путы, привязывающие вас к прошлому, и двигаться в новую роль. Входить в новые роли хорошо. Только подумайте — это всего лишь роль, игра, в которую вы играете.

У вашего существа нет личности. У вашего существа нет ролей. Оно может играть любые роли, но у него нет характера. Поэтому внутренняя свобода так красива. Итак, просто будьте актером. В одном фильме актер играет одну роль, в другом — другую. Может быть, утром актриса выступает в одной роли, вечером в другой. Она просто выскальзывает из одной роли и входит в другую — без всякого затруднения, потому что знает, что это только игра.

Такой должна быть вся жизнь. Человек должен  быть способен легко входить в роли и из них выходить, ни к одной из них не будучи привязанным. Вы начнете чувствовать, что в вас возникает свобода, вы начнете чувствовать свое настоящее существо. Обычно же вы всегда остаетесь ограничены одной и той же ролью.

 

171. Непросветленная любовь

Любовь необязательно означает свободу… Должна означать — но это в идеале. Всегда помните, если вы кого-то любите с осознанностью, — только тогда любовь может быть благословением.

Любовь во многих смыслах может быть разрушительной, потому что любовь не всегда любовь просветленная. Мать любит ребенка — и весь мир страдает от материнской любви. Спросите психиатров, психологов: они говорят, каждый невроз можно свести к отношениям матери и ребенка. Многие люди в сумасшедших домах страдают — от любви, не больше не меньше. Отцы любят сыновей….любят священники. любят политики. Любит каждый, но не всегда — просветленной любовью.

Просветленная любовь  сострадательна. У такой любви совершенно другое качество. Она несет свободу. Все ее дело в том, чтобы принести свободу — абсолютную свободу. Она не просто говорит о свободе — но совершает всевозможные усилия, чтобы дать свободу, разрушить все преграды на пути к свободе.

Да, может быть, любовь существует, но если в ней мало бдительности, она разрушительна. Самой по себе любви недостаточно, иначе мир уже стал бы раем. Вы любите своего партнера, партнер любит вас, но что получается в конце концов? Ничего кроме разрушения. Ваша любовь хороша, но нехороши вы. Где-то в глубине бессознательного к любви что-то примешивается, и вы не осознаете примеси.

Я не говорю, чтобы вы не любили или считали, что любви не бывает, но любовь не должна быть на первом месте. На первом месте должна быть осознанность. Пусть любовь будет тенью осознаннности.

 

170. Грусть

Когда вам грустно, погрузитесь в грусть, пусть вам будет как можно грустнее. Что еще вам делать? Грусть нужна. Она дает хороший отдых — как темная ночь помогает заснуть. Если наступила ночь, усните. Примите грусть, и, приняв, вы тут же увидите, что она становится красивой.

Грусть безобразна из-за того, что мы ее отвергаем; сама по себе она не безобразна. Приняв ее, вы сразу увидете, как она красива и какое она приносит расслабление, какое спокойствие и безмятежность, какое молчание. Она может дать нечто такое, чего не может дать счастье.

Грусть дает глубину; счастье дает высоту. Грусть дает корни; счастье дает ветви. Счастье подобно ветвям дерева, тянущимся к небу; грусть подобна корням, уходящим глубоко в недра земли. Те и другие важны для дерева, и чем оно становится выше, тем одновременно становится глубже. Чем больше дерево, тем больше у него корни. Крона и корни всегда пропорциональны; так дерево сохраняет равновесие.

Нельзя создать равновесие искусственно. Искуственное равновесие не принесет пользы; оно не жизнеспособно. Равновесие возникает спонтанно; собственно говоря, оно уже существует. Вы не замечали?…- в счастье вы переживаете такое волнение, что сами от него устаете. Тут же сердце начинает двигаться в другую сторону, чтобы дать вам отдых, и это вы ощущаете как грусть. Сердце дает вам отдых, потому что вы слишком устали от волнения… В виде лечения, в терапевтических целях. Точно так же днем вы делаете тяжелую работу, ночью крепко спите, утром снова просыпаетесь полным сил. Когда пройдет ночь грусти, вы проснетесь полным сил и готовым к волнениям.

 

169. Священные писания

Есть столько священных писаний, столько великой философии, но все это вздор! Они существуют лишь для того, чтобы глупцам было чем себя занять; они не для настоящего искателя.

То, что я говорю, — абсолютно живое, новое, свежее, юное… Совершенно не традиционное явление, совершенно другое — и не может быть никак иначе. Писания, написанные три тысячи лет назад, предназначались для людей, для которых были писаны. Та психология в мире больше не действует. Я обращаюсь к вам; эти писания были обращены к своим современникам. Они были писаны не для вас. Между вами и ими проиежуток в три, четыре, пять тысяч лет. Они потеряли всякую силу. Полагаться не них так же абсурдно, как при изучении физики остановиться на Ньютоне, не дойдя до Альберта Эйнштейна.

Но писания не могут обращаться к живым людям; они не могут расти. Поэтому в старые времена многие мастера настаивали, чтобы их высказывания не записывались, — что-бы они могли продолжать расти. Мастера передавали учение ученикам, чтобы ученики — в свою очередь и по собственному авторитету — учили других. Они многое изменяли, потому что менялись люди, менялась ситуация. Но книга, как только она написана, застывает; такой она остается навсегда. Никто не может ее изменить, а если кто-нибудь попытается, то вызовет в последователях книги бурю гнева.

 

168. Зимняя спячка

Иногда вы холодны, иногда не холодны. Не делайте из этого проблемы. Когда вы холодны, будьте холодны и не чувствуйте себя виноватым.

Необязательно оставаться теплым все двадцать четыре часа. Это было бы утомительно. Человеку нужно немного отдыха. Когда вы холодны, энергия стремится внутрь; когда вы теплы, энергия стремится наружу. Конечно, людям хочется, чтобы вы всегда были теплыми, потому что тогда ваша энергия течет к ним. Когда вы холодны, энергия к ним не течет, и они чувствуют себя обиженными. Они говорят, что вы холодны. Но решать вам.

В эти моменты холодности вы как будто ложитесь в зимнюю спячку, отступаете внутрь своего существа. Это медитативные моменты. И вот мое предложение — когда вы чувствуете холодность, закройте двери и устранитесь, прекратите отношения и взаимодействие с людьми. Если вы чувствуете холодность, идите домой и медитируйте. Это хороший момент для медитации. Когда энергия движется внутрь сама, на ее волне вы сможете войти в самый глубокий центр своего существа. Не нужно будет бороться. Вы сможете просто плыть по течению. А когда вы чувствуете тепло, идите наружу. Забудьте о медитации. Любите. Используйте оба состояния и ни о чем не беспокойтесь.

 

167. Участвовать

Есть вещи, которые нельзя узнать иначе,  как в них участвуя.

Извне можно знать только поверхностное. Что происходит внутри человека? Кто-то плачет, на глазах слезы. Вы видите, но все же очень поверхностно. Что происходит у него в сердце? отчего он плачет? Трудно даже истолковать — может быть, он плачет, потому что страдает, или ему грустно, или, может быть, он плачет от гнева, или, может быть , он плачет от счастья, или, может быть, он плачет от благодарности.

А слезы — всего только слезы. По химическому составу никак нельзя определить, откуда они взялись — из глубокой благодарности, из блаженного состояния или из страдания, — потому что все слезы одинаковы. По химическому составу они ничем не отличаются; они выглядят одинаково, когда катятся по щекам. И почти невозможно, — в том, что касается более глубоких сфер, почти невозможно прийти к какому-либо заключению извне. Человека нельзя наблюдать извне. Наблюдать можно только предметы. Знать можно только изнутри. Значит, вы должны знать эти слезы сами; иначе вы никогда по-настоящему их не поймете. Многое можно узнать из наблюдения, и хорошо, что вы наблюдаете, — очень хорошо; но с тем, что может быть познано путем участия, нет никакого сравнения.

 

166. Сила

Человек может стать слишком привязанным к тому, чтобы всегда иметь приют или защиту, но это не дает силы. Сила всегда приходит из столкновений с тяжелыми ситуациями.

В старые времена люди уходили в монастыри, или в Гималаи, или в дальние пещеры и там находили определенный покой. Но этот покой не много стоил, он тут же разбивался вдребезги, когда эти люди возвращались в мир. Их покой был очень хрупок, и они боялись мира. Их уединение было своего рода бегством, не ростом.

Научитесь одиночеству, но никогда не становитесь слишком привязаны к одиночеству. Сохраняйте способность взаимодействовать с окружающими. Научитесь медитировать, но не доходите до такой крайности, чтобы потерять способность к любви. Будьте в молчании, в тишине, в покое, но не становитесь одержимы молчанием, или рыночная площадь станет вам не по силам.

Легко быть в молчании, когда вы одни. Трудно быть в молчании среди людей, но этой трудности нужно сделать шаг на встречу. Научившись быть в молчании среди людей, вы достигли; теперь ничто не может разрушить молчание.